ИМЯ Улрика Хольм ВОЗРАСТ 21 год НАЦИЯ Хестур ЗАНЯТИЕ фаворитка наследника Севера

Sophia Myles

ИСТОРИЯ

Брат - Андерс Хольм, 34 года, сотник

Как описать эту женщину? Как метель, заставшую вас в бесконечных лесах Хестура. Как ледяное дыхание Внешнего моря в самую долгую зимнюю ночь – обжигающее холодом, порывистое, безжалостное, пробирающее до самых костей. У Улрики по-мужски сильный характер, обрамленный в женское коварство. Это сильная, своенравная женщина, знающая себе цену и, что не мало важно, свое место. Где-то наверху, поближе к сильным мирам сего, за спинами сильных мужчин – за спиной, но не под ними, как бы не старались окружающие ее мужчины все переиначить. Сказать бы, что стервой Улрика стала из-за нелегкой судьбы, но, во-первых, жители Севера не привыкли жаловаться, а во-вторых, стервой она была с самого начала, просто не такой жестокой.

Но давайте начнем сначала.
Любая девочка, даже самая смышлёная, всегда не так важна, как самый несмышлёный мальчик. Вот и Улрика всегда была всего лишь младшей сестрой славного война, в перспективе чья-то удачная партия. Пока мальчишки носились с палками, гоняя друг друга и воображаемых врагов, девочка училась вышивать и стрелять глазами в друзей брата. Пока брат с друзьями отвоевывал и завоевывал, Улрика училась вести домашнее хозяйство, попутно стреляя глазами в друзей брата. И еще кое-чему. Как-то так вышло, но никто и не заметил, что одна из старых служанок в их доме, та самая, что заплетала светлые локоны Улрики на ночь с тугие косы, с морщинистым лицом и холодным взглядом, оказалась ярый привержиницей культа. Старуха рассказывала девочке сказки, в которых Владетель обещал и власть, и богатство. Вседозволенность, отсутствие запретов и власть – старые губы старухи нашептывали девочке доктрины, в которых запретный плод был не только сладок, но еще и доступен. Улрике нравились эти сказки. И обучаться урдам поздно вечерами ей тоже нравилось. Было в этом что-то, что заставляло девушку растягивать губы в довольной улыбке.
Ей едва исполнилось пятнадцать, когда девичье сердце йокнуло и камнем упало к ногам…ну, бравым воином он не был, сын кузнеца, да разве это имело значение, когда у него были такие сильные руки и пронзительные голубые глаза? Какой же хрупкой Ульрика чувствовала себя рядом с ним, а его руки, мускулистые и мозолистые, но такие нежные, когда он ее касался. В общем, пара месяцев обжиманий и скудных северных полевых букетов, и Улрика все сама решила. Она не оставила несчастному кузнецу особого выбора, да и как с ней поспорить? Девушка в ночь самостоятельно собрала свое приданное, вывела двух крепких жеребцов и, пока все спали, погнала себя с женихом в светлое счастливое будущее, где она печет хлеб, а уйма ребятишек мешаются под ногами. Кажется, что-то подобное ей и снилось, когда на вторую ночь побега их небольшой лагерь, разбитый на ночь, настиг отряд Андерса. Он за волосы вытащил девушку из объятий возлюбленного. Как она кричала! Проклятья сливались с мольбой, угрозы со слезами, страх и боль со жгучей ненавистью. И ведь давайте смотреть правде в глаза, Улрика кричала и плакала не из-за того, что от тела ее избранника остался только фарш. Кузнеца, конечно, она оплакивала. Любила же, в конце концов, не так сильно, как себя, но любила же! И раненной волчицей она выла от безысходности – только что в вся ее жизнь была в ее же собственных руках, а мгновенье – и ее буквально вырвали из утопических мечтаний. Утром ее избитую, растрепанную и зареванную доставили домой, а вечером следующего дня Андерс впервые пришел к ней ночью. Улрика запустила в него крепким деревянным табуретом, брат приложил ее лицом об дверной косяк. Она расцарапала ему лицо, Андерс в ответ отвесил унизительно звонкую пощечину, словно какой-то девке. Девке! Весь следующий день и ночь оскорбленная, униженная, растерянная она прорыдала, срываясь на крепкие проклятья. Слуги же думали, что беглянка сокрушается о смерти возлюбленного.  Но Улрика не была бы собой, если бы не нашла в себе силы утром выйти из комнаты с горделиво вскинутым подбородком, как будто и не было унизительного фингала под глазом и синяков на запястьях. Андерс приходил еще и часто, никогда не спрашивая дозволения. Впрочем, со временем Улрика и не особо возражала – если выбора все равно нет, то зачем усугублять ситуацию? К тому же, брат был хорош. А она была полноправной хозяйкой дома – не самая, между прочим, плохая участь, если закрыть глаза на уязвленную гордость. Любви между ними, конечно, не было, только страсть, граничащая с ненавистью, но разве не об этом были сказки старухи?
Потом брат надумал жениться, две хозяйки в доме, словно дикие кошки. Разумеется, не поладили. Разумеется, Улрика ревновала – и Андерса, которого считала своим, и свой дом, и свое положение. Она вообще оказалась крайне ревнивой. И свой подарок невесте тоже преподнесла – несколько взмахом тонким лезвием над подаренным кем-то амулетом с пожеланиями женской силы, и вот цветущая красавица жена сотника Андерса на глазах увядает. Она все реже встает с постели, и какая тут речь о наследниках? Девица едва ли может встать с постели.
Кстати, о последних. Пока Андерс махал мечом и сокрушался о болезни жены, Улрика добилась положения фаворитки принца. Оно, в общем-то, было и не сложно. Тут внимательный взгляд из-под опущенных ресниц, там многозначительная улыбка, вовремя подать кронпринцу кубок с вином, якобы случайно коснувшись чужой ладони и задержаться с этим касанием на полсекунды дольше, чем того требовал момент. Улрика хороша собой - и она это знает, не стесняясь использовать. В общем-то, стыдливость — это явно не про нее. На одном из приемов в доме брата в честь очередной славной воинской победы, девушка после празднества собственноручно уложила принца в постель, позаботившись о том, чтобы любимый братец непременно заметил исчезновение сестры и друга.
УМЕНИЯ И ОСОБЕННОСТИ

Знание древних рун
Обучалась грамоте и письму
Вообще боец из нее так себе, но Хестур край суровый, и даже женщина там худо бедно может постоять за себя. С вооруженным мужчиной, конечно, не справится, но разбить кому-нибудь нос с порыве гнева может. Или, скажем, небольшим поясным ножом засадить под ребра – это тоже
Улрика предпочитает мужчин, но если женщина хороша, зачем же отказывать себе в удовольствии?

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

СВЯЗЬ Скрытый текст: Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

ПЛАНЫ Определенно точно хочется отыграть отрицательного персонажа Интриги, коварство, амбиции, противостояние и все такое

ПРИМЕР ПОСТА

Роберт.
- Ева.
Из его уст имя прозвучало, словно ругательство. Ведьма поморщилась, расправляя складки на пышной темно-зеленой юбке-солнце. Она стояла, прислонившись спиной к чьему-то минивену и сквозь темное стекло солнцезащитных очков наблюдала за мужчиной. Тот словно напрягся на секунду, но уже в следующие мгновенье обернулся, недружелюбно скалясь.
Ну и за что, спрашивается, он её так не любит?
- Соскучился? - вкрадчиво поинтересовалась ведьма.
- Век бы тебя не видел.
- Ой, да брось, - Ева фыркнула, снимая с глаз очки, - Прямо таки век.
С их последний встречи прошло почти полгода. Старый колдун успел за это время прилично обрасти и похудеть: беготня по всему Старому Свету явно не шла ему на пользу. Он нервничал, стоял, выпрямившись и вздернув небритый подбородок. Взгляд скользит по полупустой парковки, Роберт искал подвох и пути отступления. Слишком уж хорошо он знал Еву, чтобы поверить, будто во второй раз Глава вновь придет его уговаривать отдать племянника.
Ева из тех, кто дважды не повторяет.
На минуту повисла тишина. Вилфрон лениво разглаживала юбку, смахивая невидимые глазу пылинки. Роберт стоял, мрачно глядя на старую ведьму, и во волчьем, одичалом взгляде его читалась молчаливая ненависть . Не та, которая заставляет людей кидаться с кулаками на объект ненависти, нет. Было в его взгляде бессилии, злоба и презрение, так ненавидит загнанный зверь, которого вот-вот застрелят.
- Не понимаю, - она первой нарушила тишину, - К чему весь этот детский сад, Роберт, нам же не по двадцать лет. И мы оба знаем, что парню будет лучше под моим присмотром, в замке, чем мотаясь с тобой по мотелям. Но нет, - Ева наконец оторвалась от машины, делая шаг вперёд. Ветер растрепал копну темных волос, выбив из укладки пару прядей. Мужчина по инерции отошел на полшага назад, готовясь произнести заклинания.
Ведьма замолкла. Из-за угла за колдуном появились двое мужчин. Один из них встал, скрестив руки на груди, другой, глубоко затянувшись, выкинул окурок. Ведьмаки, вечно они...думают, что им весь мир принадлежит. Вилфрон кивнула им, презрительно сморщив носик: ей самой сотрудничество с недо-магами было противно, но вот совесть её не мучила. Ведьмаки окружили мужчину, тот, к удивлению колдуньи, даже не пытался защищаться. Только смотрел презрительно из-под насупившихся бровей.
- Я о нем позабочусь, ты же знаешь, - женщина приблизилась к Роберту, аккуратно запуская ладонь в задней карман джинс мужчины и вытягивая оттуда пластиковый ключ от номера. Роберт оскалился, - И не злись на меня, ты сам во всем виноват.
Стоило женщине отойти от колдуна, как ведьмаки, как по команде, скрутили мага. Один из них шептнул заклинание, и ведьма опять поморщилась, словно от неприятного запаха.
- В следующий раз я тебя убью, Вилфрон, - он прорычал это уже вслед Еве, а та, остановившись на секунду, безразлично передернула плечами.  Вряд ли Белый Круг отпустит его. Это её знак перемирия, дар в честь шаткой, лицемерной дружбы между ними.
Самой противно.
Ведьма не стала смотреть, как увозят бывшего зеркального рыцаря. Она, цокая каблуками по асфальту, пересекла парковку и остановилась у двери, за которой сидел ребенок, чья сила пугала даже её.
Электрический замок пискнул, приветливо моргнув зеленым огоньком. По старой привычке, ведьма постучала, перед тем, как опустить дверную ручку и зайти во внутрь.
- Кристофер? Привет, меня зовут Ева, твоему дяде пришлось уехать, и он попросил меня приглядеть за тобой, - женщина улыбнулась.
Фургон с Робертом выехал на дорогу