ИМЯ Бертрандо Монти ВОЗРАСТ 24 года НАЦИЯ Алацци ЗАНЯТИЕ Художник

Aneurin Barnard

ИСТОРИЯ

Родственники:
Ромиро Монти, резчик по дереву, 50 лет - отец;
Долората Монти, 45 лет - мать;
Пьетро Монти, 26 лет - брат;
Ромберто Монти, 22 года - брат;
Норина Монти, 16 лет - сестра;
Раймонда Монти, 16 лет - сестра;

Прадед Бертрандо, ещё будучи совсем юным, переехал из даларских земель в небольшой южный городок Алацци в качестве подручного одного из искуснейших мастеров резьбы по дереву. Мальчика звали Поль Монтен. Позже свою фамилию он переиначил на местный манер «Монти», передав её своим детям. Старший его сын Рамиро унаследовал так же и дело своего отца. Его витиеватые резные ларцы и мебель с интарсиями преподносили к алаццкому двору в качестве даров от города и его феодального правителя. Неоднократно ему представлялась возможность переселиться в Парабрану, где можно было бы расширить производство, но Рамиро не особо любил путешествия. Он упорно оставался в своей родной Делукке, тогда как работы его мастерской имели большой успех и доходили даже до столицы империи.
В семье было пятеро детей, не считая тех, которые погибли ещё в младенчестве. Глава семейства заранее решил судьбы потомков. Старшему сыну он намерен был оставить своё дело и потому лично обучал ремеслу. А вот двоих младших сыновей он отдал в ученики уже прославившемуся в то время живописцу Буонинсенья. Рамиро казалось, что именно живопись в это время набирала особую популярность и, если сыновья проявят прилежность, смогут добиться немалых успехов.
Так в семь лет Бертрандо начал познавать азы рисунка и живописи. Его же младший брат Ромберто по причине слабого здоровья начал своё обучение в девять. Но уже в четырнадцать его ставили в пример старшему брату, которому на тот момент было шестнадцать. Бертрандо порядком раздражали успехи брата. Хотя, скорее всего, его больше задевало то, что Ромберто был менее прилежен, чем он, и не особо стремился к тем результатам, которых достигал. Ему всё давалось проще и быстрее. И восприятие цвета и рисунок, он умел с необыкновенной точностью повторить движение кисти их учителя так, что сам Буонинсенья не мог бы отличить, где писал он, а где его ученик. Зависть к брату заставляла Бертрандо прилагать всё большие усилия к обучению. Он принимал участие во всех заказах мастера, работал на два, на три часа дольше остальных. Такие старания несомненно давали свои плоды. В девятнадцать Бертрандо уже самостоятельно руководил заказом по росписи пресетории в центре родного города. Ромберто так же принимал участие в этой работе, словно нарочно следуя повсюду за братом. Впрочем, он вряд ли понимал периодически вспыхивающую неприязнь Бертрандо, который никогда не высказывал своих переживаний вслух. Они провели вместе ещё несколько заказов в Делукке и других небольших городах Алацци. А дальше Бертрандо нашёл повод разорвать братские узы. Он сильно увлёкся портретом. Ему казалось, что индивидуальность человека, которая прежде мало фигурировала в образах святых, куда важнее, а главное – интереснее. Уже было несколько художников, пользовавшихся успехом в этом деле. Многие монархи хотели получить свой портрет, который имел бы сходство с оригиналом. Однако, набожный правитель Деллуки, поддерживаемый местным епископом, был совершенно против нового веяния, полагая, что только образы святых достойны изображения. Таким образом, он весьма ограничивал возможности художников, которым являлся покровителем и работодателем одновременно.
Бертрандо постепенно становилось тесно в родном городе. В двадцать один год он покинул Делукку и перебрался в столицу Алого щита. Предприятие было рискованное, но небезнадёжное. Молодой художник уже был достаточно известен и потому имел возможность одновременно вести работы по росписи пресепторий и упражняться в рисунке с натуры. Совсем скоро он становится в один ряд с известными портретистами Алацци и при этом он достаточно молод и способен достичь ещё большего признания. Долгие годы труда, наконец, дали свои плоды. И только теперь Бертрандо был более-менее доволен достигнутым результатом. Но всё же, не полностью. Ведь он постоянно узнавал об успехах младшего брата, который в числе прочих мастеров был приглашён в столицу Далара для росписи нескольких залов во дворце и стен главной пресептории города.
Бертрандо же в это время жил даже не в Парабране. Вместе с ещё одним более опытным мастером он должен был написать портреты королевы Изабеллы, молодого правителя Карла III и прекрасной инфанты Франчески. Однако придворные интриги оказались слишком непривычным явлением для художника из провинции. Не желая того, любой во дворце мог оказаться втянутым в узорное плетение чужой игры и Бертрандо этого опасался. На некоторое время он переселился из столицы в предместья, где спокойно мог продолжить работу, не опасаясь, что неоконченный портрет может заранее прийтись не по душе молодой принцессе или её матушке.
Всё изменило приглашение в Далар. К свадьбе наследника престола император хотел преподнести молодым их портреты, а заодно и получить свой. Один портрет Карла IV уже был написан другим художником, но, как говорили, совершенно не устраивал императора. Не принять такое приглашение было бы высшей дерзостью. Однако, портреты Изабеллы и Франчески оставались неоконченными. Королева уже выразила однажды недовольство по этому поводу. Она не видела ни одной из заказанных работ, кроме портрета Карла III, который писал второй мастер. И всё же, Изабелла позволила Бертрандо ехать в Далар в свите дона де ла Серда с условием, что в поездке он допишет оба портрета.
Задание было вполне выполнимым. Работы были почти окончены, но отчего-то не нравились самому автору. Это был один из тех необъяснимых случаев, когда художник сам не понимал, что делает не так. Он надеялся, что посещение столицы как-нибудь по-новому повлияет на него. Кроме того, в Даларе работал Ромберто. Хотелось бы лично посмотреть, кто теперь из них лучший мастер.

УМЕНИЯ И ОСОБЕННОСТИ

Магия: врождённой способности к магии не имеет.
Владение оружием и боевые навыки: как и любой уважающий себя алацци умеет постоять за себя, предпочёл бы поединок на ножах, но так же довольно сносно управляется и с мечом, пробовал стрелять из лука.
Другие полезные навыки: свободно владеет языком алацци и имперским, как все в его семье, говорит на даларском почти без акцента; умеет штопать и готовить, во всяком случае его лично такая еда устраивает; обучен грамоте и умеет ездить верхом; отлично знает, как смешивать краски, сам делает кисти и левкас.
Сексуальные предпочтения: довольно поздно познал женщину, слишком уж был одержим своим обучением живописи. Ни каждой красавице удастся его увлечь. При алаццком дворе имел непродолжительную интрижку с одной из фрейлин инфанты. Роман был раскрыт родными девушки. Фрейлину поспешно выдали замуж с достойным приданым.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

СВЯЗЬ В ЛС

ПЛАНЫ Непредсказуемая жизнь художника, которая во многом зависит от его заказчика.

ПРИМЕР ПОСТА

Не раз художнику приходилось ездить по землям Алацци. Он мог проводить в пути по несколько дней, но столь долгое путешествие случилось в его жизни впервые. Кортеж южной короны должен был преодолеть путь от столицы до столицы в самый кротчайший, возможный срок. Отчего дорога оказалась наиболее тяжёлой для всадников. И если сказать, что Бертрандо устал, то это прозвучало бы насмешкой, потому что столь короткое слово не может описаться всей тяжести его состояния. А ведь он не мог, как благородные господа, по приезде предаться отдыху и сну на своих пышных ложах. Ему нужно было проследить за разгрузкой всего привезённого инструментария. Чтобы слуги не сломали мольберт, не потеряли и не перевернули ни один из коробов с пигментами. Наконец, чтобы не повредили доски, которые для кого-то могли показаться вещью, прям уж, незначительной. Когда же Бертрандо удалось добраться до отведённой в Альгамбре комнаты, которая одновременно должна была послужить ему мастерской, молодой человек, в прямом смысле, упал без задних ног.
Проснулся он часа через три, и за окном ещё светило солнце. Не предполагалось, что в первый же день прибытия, художник мог кому-нибудь пригодиться, так что торопиться Бертрандо было некуда. Усталость и боль всё ещё чувствовались в руках и ногах. Они вряд ли прошли бы и на следующий день, даже через день, но молодой и крепкий организм имел большой запас сил, который вполне возместился сном.
Всё здесь было будто таким же, как дома. Такие же колонны по переходам и во внутреннем дворике. Такие же своды потолков. Строили Альгамбру мастера с юга, это точно. И всё же, чувствовалось что-то новое, иное. За стенами этой маленькой родины находился совсем иной мир. И он интриговал своей неизвестностью.
После небольшого обеда (или ужина, тут не определишь) в кухне, который так же почти не отличался от той пищи, к которой он привык дома, Бертрандо всё же решился выбраться на улицу. Хотя бы немного осмотреться, когда это бывало лишним? Приготовления к походу в город были непродолжительными. Не на аудиенцию к его величеству собирался, так что и одежду подобрал попроще да поудобнее. Однако, любой его наряд мог выдать родину молодого человека. Уж больно любили южане утончённость даже в повседневности, и происходило это на уровне инстинктов.
Архитектура и правда была совсем иной, чем в Парабране. При въезде в город он совсем не обратил внимания ни на величественные пресептории, стремящиеся ввысь, ни на широкие площади. Теперь же молодой человек медленно, неторопливо прогуливался по улицам, следуя исключительно своему желанию. Бертрандо хорошо запоминал дорогу, он отмечал всякий чуть более скошенный поворот или дома с окнами другого уровня и умел вернуться тем же путём, которым пришёл.
Выйдя на очередную площадь с пресепторией, художник застыл в изумлении. Если это не был главный собор ордена, то он наверняка не уступал ему в величии. Глаза художника останавливалися на каждой детали, переходя от одного окна к другому, от витиеватых верхушек к зловещим мордам гаргулий, различая всякую мелочь. Пока что он не пытался сравнить здешние виды с родными, лишь поражался тому новому, чего ему прежде не удавалось осмыслить. Впечатление от пресептории было двоякое. Она и восхищала и повергала в ужас. Молодой человек обошёл здание вокруг, оглядывая серые холодные стены вблизи, и уже хотел было подняться по ступеням, но отчего-то резко передумал и ушёл с площади на соседнюю улицу с той, которой пришёл. Дальнейший его путь был не так интересен. Его внимание рассеялось, глаза больше опускались в землю, чем смотрели по сторонам. Людей он и вовсе перестал замечать. Впрочем, так он поступал с ними частенько. Наконец, Бертрандо решил, что пора бы возвращаться, и свернул, предполагая, что выйдет на параллельную улицу, по которой проходил прежде, но не обнаружил её и свернул снова, а потом в другую сторону. И довольно скоро признал, что заблудился, ибо самоуверенность наказуема.
Солнце уже приближалось к краю неба и освещало дома приятным тёплым светом, который вот-вот должен был уйти в подземелье до утра. Усталость снова дала о себе знать. Бертрандо понимал, что может пойти обратно, выйти к пресептории и сделать большой крюк к Альгамбре. Но он предпочёл осведомиться у прохожего о стороне, в которую ему следует идти. Тот покачал головой, мол, не так уж это близко, и указал направление. Явно недовольный собой, Бертрандо пошол в указанную сторону. Он надеялся добраться до сумерек, но про себя понимал, что это маловероятно. Дорогу молодой человек спрашивал ещё несколько раз. В один из которых был послан не совсем туда, куда рассчитывал, парнишкой навеселе, который только что вышел из шумной таверны. Художник приостановился в замешательстве. Его, конечно же, ничуть не поразил сам захмелевший юноша, но он всё равно не знал, куда следует дальше двигаться и подумывал, а не зайти ли в таверну подкрепиться да заодно узнать дорогу.