§ Бывшая разбойница в поисках мужа-спасителя §

DAGMAR ODBJORN // ДАГМАР ОДБЬОРН
105 лет // сильд // королевский мастер над оружием
Половина души

Richard Armitage

общее описание:

» Дагмар родился в Нордхейме, будучи старшим сыном вассала королевской семьи. Раскрыв в себе магический потенциал, он отправился на Лианфир, уступив титул своему брату. Одбьорн успешно закончил обучение и стал полноценным членом Ордена Фиров. Годы, он искал своё призвание, пока не принял взвешенное решение пополнить ряды сильдов и оберегать родную страну от монстров.
Чуть меньше двадцати лет назад Дагмар спас молодую девицу от чудовища, а как выяснилось позже - и от разбойников. Он помог добраться ей до нужного города, там и оставил. Таких, как она в его жизни было множество и он ничуть не удивился, когда снова встретил её через несколько часов. Разбитая и потерянная, она просилась ему в напарники, но Дагмар не поверил тому, что девчонка способна хоть на что-то. Оставить её совсем одну тоже не смог, потому подсказал, к кому она могла обратиться за помощью. На том и расстались.
Их пути снова пересеклись и уже плотно сплелись через девять лет. Дагмар искал искусного лучника и ему рассказали о таинственном убийце и разбойнике, которого узнавали по зеленому плащу и такому же оперению стрел. Этим лучником оказалась та самая девица, которую, не смотря на сокрытое лицо, опытный сильд все же признал. Она не взяла назначенной платы, оказала необходимую помощь и даже сверх того: спасла сильда, чьи силы всё чаще начали его подводить. Узнав об этом, Марион решила, что коли он теперь её должник - пусть терпит её в качестве напарника.
Его дальнейшие годы прошли в приключениях с этой своенравной женщиной. Их дружба крепла и дала жизнь новому, сильному чувству, что живо в сердцах обоих до сих пор. Оказавшись на волосок от смерти и едва не угробив возлюбленную, Дагмар осознал, что больше не может рисковать. Оправившись от ран, вместе с ней сильд вернулся в родные земли, где сделал Марион своей женой, узаконив их отношения по всем обычаям. Он хотел дожить последние годы рядом с семьёй, но мучался чувством неясной тревоги и пустоты. Его руки тосковали по мечу, а дела по хозяйству не приносили удовольствия. Всё изменилось, когда Дагмару предложили тренировать королевских солдат. При поддержке Марион, они переселились в столицу, где и живут до сих пор.

отношения:

» Между супругами царит крепкая дружба, взаимоуважение и преданность. Марион во всём поддерживает мужа, не ставит его слова под сомнения и это взаимно. Однако в их жизни не всё так хорошо, как кажется окружающим и самим супругам: Марион обещала, что прекратит связи с преступным миром, но не смогла сдержать слова, как и признаться в этом. Знает ли Дагмар о том, что его жена по прежнему занимается незаконной деятельностью или нет - решим вместе.

дополнительно:

» Всё, что уже не подлежит изменению указано выше. Остальным Вы можете распоряжаться, как изволит душа. У меня есть несколько мыслей о его жизни до встречи с Марион, поэтому с удовольствием помогу построить его прошлое. Не хотела бы смены внешности, но допускаю её, если вы найдёте кого-то не менее внушительного. Очень жду этого персонажа и готова поспорить, что не я одна. Клянусь любить, одевать и раздевать, конечно же, расчесывать твои шикарные волосы и бороду, прикрывать спину и оберегать от всякого зла. Навеки твоя, Марион.

§ Провидец в поисках той, кто стала его глазами §

Igerda Dardtrem // Игерда Дардтрем
37 // человек // непокорная дочь покойного ярла Акранеса, глаза слепого оракула   

Alyssa Sutherland

общее описание:

» Я помню тебя рыжей бестией с маленькими хитрыми глазёнками, слишком длинным носом и большими зубами. Никогда бы не посчитал тебя привлекательной. У нас в Арканесе не ценятся такие необыкновенные красоты. Твои веснушки просто неуместны в городишке, где вечно царит суровая зима. Глядя на тебя, любой засомневается в твоём происхождении. Ты же воплощение осеннего гербария, запаха дождя и золотистых лучей солнца. Ничего общего со светловолосыми бледными леди и их ледяными взглядами.
В Нордхейме нельзя так выделяться, даже если ты дочь одного из самых уважаемых ярлов.
Бедная Игерда, тебя невзлюбили девицы и их кавалеры. Ты огненная птица среди ястребов и стервятников.
Раньше я тоже старался обходить тебя стороной, дабы и в голову никому не пришло, что у нас есть что-то общее.
Всё изменилось после пожара, в котором погибла моя семья. Ты единственная не винила меня в произошедшем, не голосовала за моё изгнание и после того, как я принял судьбу отшельника, именно ты решила дать мне второй шанс. Первое время ты была моими глазами. Без тебя я бы подох уже на второй день изгнания. Да и вообще, иногда мне кажется, что это тебе я обязан жизнью. Может ты меня спасла от верной гибели в горящей избе? Но тогда почему ты обрекла на смерть моих младших братьев? Я не знаю. Боги молчат о прошлом. Я вижу только будущее.*
Сейчас нас изнуряют голодом под замком в темнице. И я безумно жалею о том, что втянул тебя в игры моего разума.**

*мой персонаж стал известным местным оракулом с помощью Игерды, которая нашла в его таланте возможность заработать на жизнь и вернуть былое расположение жителей Акранеса

**проясню ситуацию в лс, если решите взять персонажа.

отношения:

Орвийн доверяет Игреде, но до сих пор не до конца понимает, почему она решила потратить свою молодость на выхаживание слепого оракула, накликав гнев отца и поставив под вопрос свой и без того шаткий статус в Арканесе.
Игреда окончательно переехала в лесную хижину Орвийна  после смерти своего отца, несколько лет назад. Поэтому она считает себя свежеиспеченной женой оракула, хотя никто об этом даже не заикался.
Орвийн несомненно любит Игерду, но в меру того, что может себе позволить северный сухарь.

дополнительно:

» Важный пункт: Игерда хочет ребёнка, но семя Орвийна наградило её пятью выкидышами. Сам оракул ничего об этом не знает, ибо женщине удалось замести всё следы.
Орвийн считает себя бесплодным.

Пост:

Он воистину чувствовал себя живым, с тех пор как перебрался в лес. Даже сейчас, лежа в полной темноте, в своей тесной хижине, он видел как струится жизнь вокруг него, он слышал каждый шорох за стеной, чуял запах соснового бора, и возможно даже нотки свежe пролитой крови. Перед глазами стала вырисовываться картина происходящего вне его осязания.  Ему мерещились тени. Они передвигались быстро. От дерева к дереву, скрывали свои очертания, изменяли форму, будто бы они и вовсе не имели определенного облика. С каждой минутой виденье становилось все яснее. Теперь бессмысленные танцы начали напоминать Ансгару что-то знакомое, что-то, что стало частью его нынешней жизни, от чего он больше бы не смог отказаться, несмотря на то, что его призвание было совершенно иным.
Веки ведьмака задрожали от напряжения, пытаясь удержать его сознание, быстро высвобождающееся от оков сна. Но препятствие было преодолено за долю секунды. Ансгар уже сидел на медвежьей шкуре, почесывая затылок. Спросонья он не сразу сообразил, что заставило его проснуться, опередив на несколько минут рассвет. Уткнувшись заспанным лицом в голое плече, ведьмак глубоко зевнул. Его грудь вспенилась, а руки вытянулись в боки.
- Бррр,- хорошенько встряхнув бородой, он наконец-то выпрямился, сжав пальцы на деревянной доске, служившей ему койкой. Во мраке было сложно что-либо разглядеть, не погружаясь при этом в глубокий транс, из которого он только что вышел, поэтому пришлось на ощюпь найти сначала спички, а затем раздобыть из ящика годную свечку. Задание оказалось не таким уж и простым.  Чертыхаясь и пиная все, что попадалось на пути, Ансгар искал по всем углам свечу, которая никак не находилась.
Когда в хижине больше не осталось и следа от прежнего порядка, погрязнув по горло в собственных именьях, запыхавшийся Ансгар заметил едва поблескивающий лучик на полу, в щелке меж дверью и землей. Оказывается пока он терял время на поиски свечи, сжигая свой скромный запас спичек, снаружи уже успело взойти солнце. Что и говорить, утро началось не лучшим образом.
Так как окна были намертво заколочены всякими утепляющими и изолирующими материалами, ведьмаку ничего не оставалось как просто открыть дверь, чтобы впустить немного света в свой обитель. Входная дверь с хрустом распахнулась. Беспорядок внутри оказался не таким уж и шокирующим. Всего несколько перевернутых табуреток, разлитое пиво, которое все еще хлестало из бочонка. В углу, окутавшись в паутину, красовалась разбившаяся в щепки тумбочка. Вот ей досталось больше всего. Все содержимое валялось рядом. Как и стоило ожидать, три свечи выкатились прямо к ногам Ансгара.
Не сказав ни слова, лишь невнятно прорычав что-то себе под нос, шаман поднял их с пола и засунул под кожаный ремень, опоясывающий его бедра.
Мартовский мороз мягко касался измученной различными пытками кожи. Белые шрамы тянулись по всему телу мужчины. Косые узоры плетки и кривые отметины, оставленные неизвестными орудиями, спускались от его широких плеч вдоль спины и исчезали под жесткой тканью штанов. Его ноги были менее израненной частью тела, но тоже не без рисунка.  Дикая жизнь и опасные игры с магией не могли не оставить следов даже нa железных латах, а что касается человеческой плоти - то и подавно.
Укутавшись в медвежью шкуру, которая приходилось ему еще и одеялом, Ансгар ступил босой ногой на снег. Он немного покалывал ступни, но это было вполне приятно. Горячая кровь в его венах не могла быть отсуженной каким-то снежком.
Небо было неприветливо серым и, казалось бы, отражало настроение ведьмака. Не останавливая взгляд на столь ординарном для окраины Бергена явлении, Ансгар осмотрелся.  Как только он высунулся из хижины, он сразу понял, что что-то не так. Слишком тихим был лес, слишком спокойной казалась и его поляна, будто бы он пропустил все самое интересное. В голове вновь восстановилась недавно приснившаяся картина преследования двух теней. Глаза не видели ничего необычного, но шестое чувство подсказало вытянуть охотничий кинжал из ботинка. Ансгар ступал плавно, как бы боясь потревожить спящую красавицу, которую в итоге нашел в окровавленном снегу. Черные как воронье крыло волосы, бордовые пятна, белоснежная кожа - девушка напоминала зачарованную белоснежку, прильнувшую к сугробу,  чтобы навеки упокоится во сне. Ведьмак замер в нескольких шагах от незнакомки, рассматривая ее вдоль и поперек. Ее грудь плавно поднималась и опускалось. Возможно, если бы девушка сразу не показалось ему сказочной принцессой, то он бы даже и не задумался о ее спасении, ведь у него и так проблем было не мало, а тут такое! Судя по арбалету и весьма нестандартному для дамы наряду, было понятно, что белоснежка была далеко не принцессой, а чем-то вроде охотника. Раненого собственной добычей? Задался тут же вопросом Ансгар.
- Интересно, - тихо промолвил он, обращаясь к своей мысли.  На что ты охотилась, дорогая, в такую рань? Или ты всю ночь здесь валяешься? Присев над телом незнакомки, он принялся внимательно ее разглядывать. Нет, ты свежая. Рука протянулась к прорванной на боку ткани. Медленно спускаясь от ребра к талии неподвижной девицы, ведьмак выводил знаки рун. Он по-своему изучал ее, пытаясь понять, достойна ли она спасения.  Закончив свой странный обряд, он резко повернулся к бледному личику охотницы и зарядил пощечину, от которой непременно бы остался след.
- Чего разлеглась? - словно змей он вильнул плечами, набросив на себя раненую тушу..

§ Советница в поисках давнего друга §

OSWALD // ОСВАЛЬД
37 лет // человек // доверенное лицо советницы от Омаруру в столице Агры

Peter Dinklage

общее описание:

» Родившись в семье мелких лордов на Юге Эйсгарта, Освальд с самого своего появления на свет стал крикливым и плаксивым позором для своего отца. Ну как же так, какой такой благородной семье Единый мог послать в отпрыски карлика? Проблема усугублялась еще и тем, что Освальд оказался старшим сыном, а, соответственно, и наследником всех семейных владений. Впрочем, в дальнейшем достопочтенная матушка родила еще парочку вполне себе здоровых и крепких мальчиков, а потому перед отцом Освальда встал мучительный выбор — как заставить старшего отказаться от прав на наследство? 
Не трудно догадаться, что отношения сына и батюшки не заладились с самых ранних лет. Освальд сам любит шутить — единственное хорошее, что он вынес от общения с родителей, это умение писать и читать, а так же любовь к книгам. И правда, на образование своих отпрысков старый лорд не поскупился, и Освальд, пожалуй, был наиболее старательным учеником среди всех своих братьев и сестер. Ведь в юности он еще надеялся своим усердием заработать благосклонность отца.
Увы, но не получилось. Где-то лет в двенадцать Освальд, будучи мальчиком сообразительным, понял, что все старания бесполезны, и решил уже даже не пытаться. Постепенно взрослеющий маленький мужчина познакомился со сладким южным вином, и его приятным воздействием на организм, а уже в пятнадцать лет посетил первый в своей жизни бордель. Не без вмешательства старших и куда более разгульных друзей, разумеется.
Именно из-за подобного образа жизни, немногим после своего семнадцатилетия, Освальд сильно рассорился с отцом. Наконец-то мечта папеньки сбывается — ненавистный карлик уходит из дома, прихватив при этом несколько весьма ценных вещей, чтобы было на что жить первое время. Последнего достопочтенный лорд, вероятнее всего, совсем не ожидал, но, как итог, путь обратно в отчий дом для Освальда был навсегда закрыт.
Молодой человек даже и не подумал унывать. Средства у него пока имелись, и, обладая врожденным умом и сообразительностью, маленький лорд отправился на Юг, который манил его с самого детства рассказами о разнообразии культур и традиций, а так же государственным строем, при котором высот может добиться каждый. Независимо от внешнего вида и происхождения.
Освальд успел объездить много городов, обзавестись огромным количеством связей, вляпаться в сомнительные, впрочем и не очень сомнительные тоже, истории, и, попав к своему двадцатитрехлетию в Омаруру, был если и не совсем прожжённым жизнью путешественником, то достаточно опытным, дабы знать, куда смотреть и что искать.
А искал он выгодные знакомства. До сих пор многие удивляются, как ему это удалось, но совсем скоро Освальд становится вхож в дом тогдашнего советника от Омаруру. Достопочтенный мужчина почти сразу увидел потенциал в этом невзрачном с виду, но очень сообразительном, чужестранце. Опять таки, никто не знает, что между ними произошло на самом деле, и чем именно Освальд впечатлил своего нового знакомого. Но, в конечном итоге, советник даже женит эйса на одной из своих дочерей.
История умалчивает, любил ли Освальд свою жену, либо же просто воспринимал данный брак в качестве очень выгодного союза, но, как бы то ни было, через год рождается их первый ребенок, девочка. А еще через два, в попытках родить второго, супруга трагично погибает.
Горюя, но не теряя присутствия духа, Освальд сохранил хорошие отношения с тестем и всей его семьей, даже продолжал жить в их доме. Он принимал активное участие в политической жизни города, и, когда достопочтенный советник решил, что пора ему на покой, сам же и поспособствовал, дабы выбор пал на Салиму, фиру, что объявилась в городе совсем недавно, но уже успела вызвать интерес у многих влиятельных горожан.

отношения:

» Собственно, Освальд был одним из первых, с кем Салима столкнулась, вернувшись на родину после очень долгого отсутствия. Омаруру она покинула почти сто лет назад, и, разумеется, никаких фактических связей у нее тут не было. Каким образом интересы Освальда и Салимы столкнулись, придумаем вместе — будет зависеть от того, чем конкретно занимался мужчина, а это я хочу оставить на выбор игрока. Как бы то ни было, они на удивление быстро находят общий язык, после начинают сотрудничать. И, как уже было сказано выше, именно Освальд помог Салиме занять ее нынешнюю должность.
В общем и целом, этих двоих связывает дружба, насколько эта нежная и трепетная связь в принципе возможна, учитывая характеры и жизненный опыт обоих. Но Салима доверяет Освальду, потому и выбрала его к себе в помощники, сделав представителем советницы Омаруру в Ин-Аменасе. Ее решение было не совсем типичным, ибо на подобные должности всегда было принято назначать урожденных южан, но Освальд успел доказать свою верность городу, а связь с семьей бывшего советника лишь добавила баллов в пользу данного вердикта Салимы.

дополнительно:

» Мне вот кажется, что Освальд хороший отец, хотя вот верным мужем, пожалуй, никогда не был. В любом случае, на данный момент в столице ему живется очень хорошо — он любит выпить, любит компанию красивых женщин, и искренне считает, что нужно получать удовольствие от жизни, пока есть возможность. Но, повторюсь, дочь свою очень любит, трепетно оберегает, и стремится обеспечить ей лучшее будущее.
Суммируя все написанное - очень жду. Факты биографии можно корректировать, а вот внешность очень желательно оставить именно эту, и вы наверное понимаете, почему)) В Агре у нас сейчас совсем не скучно, так что уверяю, найдем, чем занять старину Освальда, который, разумеется, ну никак не может остаться в стороне от столь стремительно развивающихся событий.

Пост:

Если бы у Салимы двадцать лет спустя спросили, насколько хорошо она помнит тот день, то женщина лишь скривила бы свои тонкие губы в полуулыбке, и со свойственной исключительно ей не навязчивой жеманностью заявила бы, что не понимает, о чем ее собеседник ведет речь. За сто с лишним лет жизни фира прожила далеко не одну тысячу дней, не может же она каждый из них с особой тщательностью хранить в памяти.
Но правда была в том, что Салима все же помнила. Тогда был самый разгар лета, и Пустыня духов раскалилась до предела – периодами даже привыкшим к жаре Салиме и Искандеру было трудно вдыхать жаркий воздух, который, казалось бы, каждым своим дуновением сжигал все внутренности, оставляя после себя лишь слабо дымящиеся головешки. 
Хотелось пить, но запасы жидкости были ценны, ведь неизвестно, когда путникам еще выдастся возможность наполнить бутыли. Они вдвоем продвигались на Юг, зная, насколько это может быть опасно, прямиком в сторону Людской погибели. Но Салима сама настояла на путешествии, и намерена была довести начатое до конца.
Фира помнила, как, стиснув зубы, шла вперед, в сторону величественных гор, уже показавшихся из-за горизонта, и как первая заметила сквозь срывающуюся песчаную бурю и черные хлопья сажи какое-то движение. Кажется, она видела людской силуэт, но когда после, в этой феерии быстро сменяющихся картинок, мелькнул отблеск острых клыков и когтей, то поняла все без лишних слов. 
Искандер и без ее указаний знал, что следует делать дальше.
Салима стояла в стороне и горячий ветер теребил ее длинные распущенные волосы. Она никогда не вмешивалась в действия сильда, прекрасно зная, что ее помощь может потребоваться потом. Женщина сосредоточенно и напряженно наблюдала за происходящим, продолжая держаться на безопасном расстоянии. Солнце близилось к закату, но вечер не успел еще подарить долгожданную прохладу. Салима ощутила, как по ее сморщенному от напряжения лбу стекает тоненькая струйка пота, и поспешно отмахнулась.
Закончилось все так же быстро, как началось. Искандер, утомленный схваткой, все же успел подхватить мальчишку, изрядно потрепанного, но чья грудь пока еще вздымалась, подчиняясь тяжелому дыханию. Салима уже присмотрела небольшую пещеру, и развязывала мешок с имеющимися у них запасами целебных трав, зная, что вот именно сейчас и настало ее время вмешаться.
Если бы два десятилетия спустя ее спросили бы, помнит ли она, во что был одет Камаль Демир в день их знакомства, фира лишь отмахнулась бы. Он едва не стал одним из духов тогда, разве выводы не напрашиваются сами собой? Но Салима помнила, как его дорогая, шелковая рубаха, красивого желтоватого оттенка, была разодрана, и как по ней стекали ярко-алые разводы. Кровь была горячей, как у любого живого человека, и это был хороший знак. Салима помнила, что юнец был без сознания. И пока Искандер восстанавливался после поединка, сидя у костра, который ярко потрескивал в опустившихся на горы сумерках и среди успевших очень быстро поостыть песков, фира прислонила раненого к каменному выступу, и принялась за работу.
Она смешивала травы, и наблюдала, пока он приходил в себя, гадая, какого цвета у него окажутся глаза. Карие, наверное. Из человеческого сострадания, а не по каким-либо иным причинам, женщина хотела убедиться в своей правоте – то есть быть свидетельницей того, когда он наконец-то их откроет.
Салима не знала имени незнакомца, но предположила, что он из богатой семьи. Путешествовал ли он один, или же его спутников постигла еще более невеселая участь, фира тоже сказать не могла, они с Искандером не обнаружили никаких следов. Хотя, говоря честно, не очень то и искали.
Женщина вдыхала пары лечебных настоек, и аккуратно втирала травы с обезболивающим эффектом в глубокие порезы. Под воздействием ее магии раны начинали потихоньку затягиваться, и дыхание пациента выровнялось. Салима как раз отошла к небольшому огоньку, горевшему прямо посреди пещеры, как внезапно услышала мужской голос.
Она резко развернулась, рассматривая пришедшего в себя человека. Фира была права, глаза действительно оказались карими. И отблески костра добавляли их выражению особую, авантюрную, живость, что было особенно удивительно, учитывая ослабленное состояние юноши. 
Салима, впрочем, усмехнулась своим мыслям, после вернувшись к импровизированному ложу и присаживаясь рядом со своим пациентом. Она продолжала все так же пристально смотреть прямо на него, и, кажется, это еще больше насторожило молодого мужчину.
- Если ты будешь каждую попадающуюся на твоем пути женщину называть фурией, то, пожалуй, сегодняшнее ранение окажется далеко не последним в твоей жизни, - спокойно ответила Салима с ноткой снисходительности в голосе, касаясь ладонью его плеча и едва ли не силой заставляя лечь обратно. – От лап чудовища спасла тебя не я, но сейчас, если хочешь полностью восстановиться, ты должен меня слушать. Выпей.
Ткнув ему под нос небольшую плошку с только что смешанным набором успокоительных трав, Салима вопросительно изогнула бровь.
- Если бы я хотела тебя убить, то, вероятно, не стала бы дожидаться, пока ты придешь в себя. Это поможет тебе заснуть, тебе нужен отдых, - и, слегка отодвинувшись, наблюдая, как его дрожащие пальцы сжимают края посудины, а по подбородку стекают остатки зелья, фира выдохнула. – Я Салима. Последние несколько лет я путешествую, потому и оказалась здесь. Мужчина, что спас тебя, сидит снаружи, он сильд. Полагаю, теперь ты тоже можешь представится? А заодно сказать, как так получилось, что твои родители не отучили тебя от привычки бродить в одиночестве возле Людской погибели.

ROWAN DUNGOLANN // РОУЭН ДАНГОЛАНН
42 года // человек // лорд Килмарнока
Старший брат

Damian Lewis

общее описание:

» Роуэн Данголанн – старший единокровный брат Маред, лорд Килмарнока и глава большой шотландской семьи. Выросший в портовом городе, море он полюбил, но не до той степени, чтобы посвятить ему свою жизнь. Роуэн, как и его отец Бруак до него, в большей степени увлечён созданием кораблей, плавание на них он оставил младшему брату, Коннелу. Лорд Килмарнока – тот рыжеволосый и крепкий мужчина, приметный издалека среди своих людей, с которыми он бок о бок работает, не делая различий между собой и ними. Эта его привычка, также перенятая у отца, многим внушает обманчивое впечатление, что Роуэн Данголанн прост душой и помыслами. Это не так.
Несколько лет назад Роуэна Данголанна – и его сестру, семью и весь Килмарнок, – достаточно серьёзно оскорбили признанием бастарда кронпринца Гаррета, супруга Маред. Роуэн тогда примчался в столицу с одной только целью – забрать в Килмарнок сестру и племянницу, что в долгосрочной перспективе могло бы послужить поводом для гражданской войны. Но Маред отказалась с ним уезжать, и войны не состоялось. Может быть, после он и сожалел, что не скрутил тогда упрямую девчонку – тридцати с лишним лет – и не уволок на родину силой.
Тогда Килмарнок замолчал, но ничего не забыл. Роуэн только показательно гасил мелкие стычки на границе с Тенобией – когда страдали его люди, – и королевской немилости словно бы не боялся. Король Брандел был другом Бруаку – который уж точно не оставил бы дочь в столице, когда бы был жив, – а не Роуэну. И исчезновение короля в конце прошлого года Роуэна не опечалило, хоть он и выделил своих людей на поиски и даже сам по такому поводу впервые за последние годы прибыл в столицу, где пробыл ровно до коронации зятя и сестры в начале этой весны.
Роуэн Данголанн – не просто глава рода и лорд Килмарнока, но брат и защитник новой эйсгартской королевы и её интересов. И для него важно сохранить и укрепить это положение на как можно более долгий срок.

отношения:

» Нынешние Данголанны – клан большой и достаточно дружный. Маред с детства видела в Роуэне защитника; он до сих пор иногда видит в ней тощую рыжеволосую девчонку, бесстрашную и смешную в этом своём бесстрашии. Теперь эта девчонка – королева, и Роуэн понимает важность и ценность этого положения и для себя, и для всех Данголаннов. Для Маред же, желающей сохранить в Эйсгарте мир и покой, но более того желающей уберечь всех своих детей, его поддержка как никогда важна. В обозримом будущем он – и его люди – снова понадобятся ей рядом, в столице.

дополнительно:

» В делах политических советницей и помощницей Роуэна во многом является мачеха, третья жена покойного Бруака, Дейрдре, некогда принявшая всех детей своего мужа как своих собственных.
» Женат, отец целого выводка сыновей и одной дочери – Элспет, – до недавного времени находившейся с Маред в столице, но теперь вернувшейся обратно в Килмарнок, потому что пришло время выдать её замуж.
» Внешность сменить можно, но Роуэн – высокий, крепкий и рыжеволосый мужчина. В последнем они с Маред оба пошли в покойного отца.
» В целом, обговаривается и дополняется почти всё.
» Я обычно пишу посты от двух примерно тысяч знаков и как получится, растекаться в километры текста не очень люблю. Скорость средняя и, пожалуйста, не будьте с трёхсекундным вдохновением.

Пост:

–  Леди Майрин – такая же принцесса, как и ты? – Агата смешно, совсем по-отцовски наморщила нос, нахмурилась, прикрываясь от солнца ладошкой, попыталась поднять на мать глаза. Её детская ещё непосредственность соседствовала со взрослой уже серьёзностью, и Маред, не выдержав, улыбнулась, протянула руку, поправляя выбившуюся из простой причёски дочери прядку. – Или нам придётся подложить ей горошину, чтобы проверить, настоящая она принцесса или нет?
– Она будет принцессой, – ответила Маред, перекладывая золочёные пряди дочери и с трудом удерживаясь от смеха, – когда они с твоими дядей Кейроном поженятся.
Закончив, она в последний раз погладила Агату по макушке и отпустила от себя, присмотревшись теперь к миру вокруг. Замок украсили с изысканной простотой, соответствующей в представлении королевского церемониймейстера статусу прибывающей ко двору женщины – то ли нынешнему, то ли грядущему. Маред, не уточняя, попросила добавить ещё цветов, словно бы и заливающего всё вокруг солнечного света, и солоноватого ветра, и исходившего от земли и белого камня тепла не хватало для доказательства наступления в Эйсгарте весны. Леди Таборвин, конечно, всё это будет в новинку – что в Нордхейме, что на границе с ним зима забирала себе большую часть года, и настоящая весна там была кратковременна, что жизнь мотылька-однодневки. Моргнёшь – и словно не было ничего, и вот уже недолго припекает летнее солнце, а за ним подбираются осенние хмурь и слякоть. Так рассказывали о межсезонье Гаррет и книги, и у Маред не было причин им не верить.
«Может, она как раз из тех, кому по нраву зима и сумрак? – с некоторым запоздалым опасением подумала она, расправляя лепестки приунывшего в тени цветка. – Может, ей не по нраву наша весна?» Кейрону следовало бы рассказать им больше о своей невесте, хотя бы написать, чтобы замок хоть на четверть соответствовал её вкусам и предпочтениям. Маред, не заметив, растёрла бледно-розовый лепесток между пальцами, и оказавшаяся поблизости служанка вовремя подала ей тонкий платок. Рассеянно поблагодарив её, Маред развернулась в сторону подходившей к замку дороги. Никто даже портрета этой леди Таборвин не видел, а словесные описания расходились и уже обросли множеством неправдоподобных деталей – говорили то о красавице, какой при дворе ещё и не видели, то почти о болотной сказочной ведьме. Для одних она была весела, любила праздники, любила саму жизнь; для других – несла в себе нордхеймский холод и угрюмость северной погоды. Маред не терпелось увидеть её, чтобы разбить все эти домыслы и самой для себя составить мнение о будущей родственнице. Леди Таборвин, словно специально, не торопилась.
– Девочки, – им следовало поговорить об этом накануне, но Маред не знала и не собиралась обсуждать кого-то, кого ещё не узнала лично, а с остальным они были знакомы. Она посмотрела на Эйлинор и за ней – на Агату; её дочери были разными, но кровь одного отца чувствовалась в них обеих. Маред оправила рукав Эйлинор, улыбнулась. – Будьте с леди Таборвин вежливы, но подождите со всем остальным до того, как мы поймём, что она за человек.
Её собственный отец дважды передумывал свои планы относительно её замужества. Семья леди Таборвин, разумеется, едва ли откажется от настолько выгодной партии, но вот Домандреды – могут. Маред вздохнула. Окружившие их фрейлины перешёптывались, задаваясь тем же вопросом – какая она, эта леди Таборвин? Многие из них ждали дикарку, почти что северянку из варварского края, приветливую с медведями и чародеями. Кто-то из них даже повелел слугам притащить к главным воротам медвежью шкуру, но Маред – не выяснившая ещё, кто именно был зачинщиком шутки, – вовремя развернула кухонных мальчишек обратно и повелела до вечера не показывать оттуда носа. Она понимала, что многие в её штате чувствовали себя оскорбленными: принц Кейрон мог получить любую, а выбрал себе дочь мелкого лорда, ещё и прожившую столько лет у этих северян. «Уж не каннибалка ли она, в самом деле?» – спросил кто-то, но шутка затихла и так и умерла под строгим взглядом её высочества.
Наконец мир наполнился перезвоном и цокотом копыт. Маред обернулась в ту сторону, и все последовали её примеру. Экипаж леди Таборвин был невелик и по королевским меркам – скромен. Всё поменяется после их с Кейроном свадьбы, отстранённо подумала Маред, ей придётся привыкать, что всё теперь будет совсем по-другому, как когда-то пришлось и ей самой.
Слуги засуетились вокруг экипажа, заслоняя от взоров всех собравшихся столь долгожданную гостью. Казалось, её так и проведут в замок – окружённую ливрейной толпой, – но вот они рассыпались в разные стороны, и взгляд Маред сам собой скользнул от подобранного подола платья до светлой макушки Майрин.
– Леди Таборвин, – она приветственно протянула к ней обе руки, улыбаясь одной из дежурных своих улыбок, и шагнула вперёд. – Добро пожаловать ко двору, – Маред говорила, а взгляд её сам собой цеплялся за мелочи в образе гостьи. Первое – и самое важное, – никакой болотной ведьмой с бородавками и сединами она не была. – Надеюсь, после Нордхейма вам по нраву наша весна?