Она мне не сестра, она мне не сестра, она мне не сестра… Она мне не сестра!
Поверить, необходимо поверить в это, раз и навсегда. Захлопнуть дверь, не дать боли заполонить все тело, сознание, душу – липкой вязью захлебнуться в болоте собственных переживаний.
Нет, у нее нет права демонстрировать слабину. Сестра… нет, просто она сделала собственный выбор, навязала его всем остальным, предавая всех остальных, погребая не только себя – но и окружающих, беззаветно любящих ее близких, саму Беллатрикс. Как можно было!.. Как можно…

— Неужели твои родители думают, что смогут восполнить столь явственную прореху в репутации рода каким-то светским раутом? – Рабастан подходит к Беллатрикс, прикуривая трубку с табаком. Они вдвоем ожидают Родольфуса в северной гостиной – именно в ней расположен официальный камин Лестрейндж-Хауса. Беллатрикс стоит у окна, разглядывая хлопья снега, что неспешно кружатся по ветру. На самом деле в ней нет абсолютно никакого желания сталкиваться взглядом с Рабастаном. Нет, со всеми Лестрейнджами – даже самой собой. По-хорошему, Беллатрикс сейчас бы заперлась в дуэльном зале, до полного изнеможения отрабатывая недавно изученные боевые связки, загоняя себя до предела. А не собиралась бы на светское мероприятие, где столько сил уйдет лишь на одно только сдерживание бури, что терзала ее, подтачивала изнутри. – Это ведь надо же, твоя шлюшка сестра… — мужчина не успел договорить, как в мгновение ока превратившийся из простого веера кинжал упирается ему в горло. Рабастан вопросительно вскидывает брови, Беллатрикс прожигает деверя взглядом. Оба молчат.
– Будешь так реагировать, и тебе придется перерезать глотки большей половины нашего великосветского общества, — раздается мужской голос у самых дверей, в котором девушка без труда различает своего мужа. Беллатрикс скашивает глаза в бок и обнаруживает Родольфуса, привалившегося плечом к дверному проему. – Спрячь кинжал, Беллатрикс. — Девушка скидывает бровь – теперь зрительный контакт связывает ее с супругом. Рабастан, было шевельнувшийся в сторону от лезвия, вновь ощущает острие в опасной близости от своего горла. – Пожалуйста, — добавляет Родольфус.
Повернув лицо к деверю, Беллатрикс выжидающе на него смотрит. Рабастан тяжело вздыхает.
— Я перешел черту, сознаюсь. Прости, твоя сестра… — искренне, уже не наигранно, начинает мужчина, однако он практически сразу оказывается перебит.
— Она не сестра мне больше, — Беллатрикс поправляет Рабастана и, отняв от его кожи острое лезвие, отступает на пару шагов назад.
Слова мужчины, свои собственные – все это кажется ей неправильным. Вся ситуация кажется неправильной. Не должно все быть так. Не с родом Блэк. Не с ней самой.

Вскоре, все трое Лестрейнджей оказались в нюдовой гостиной Блэк-Хауса: как ближайшие родственники, им было позволено добираться до поместья через каминную сеть, а не экипажем, как всем остальным гостям.
Сухо кивнув родителям, Беллатрикс встречается глазами с Нарциссой. Обе девушки подходят друг к другу, и Беллатрикс крепко сжимает в ладонях руки теперь уже своей единственной сестры.
— Белла, ты пришла… — шепчет облегченно Цисси, обнимая старшую. – Как я рада тебя видеть…
Беллатрикс в покровительственном жесте отвечает на объятье, пытаясь свыкнуться с мыслью, что теперь не будет их сестринских шутливых «тройных» объятий, не будет этого магического единения трех ведьм – с момента… предательства отныне их будет только двое.
Ах, Меда, Меда… Прежде светлые, наполняющие душу легкостью, воспоминания наяву превращаются в ржавые цепи, сковывающие все нутро. Средняя сестра…
Нет, она не сестра ей больше. Не сестра ей больше. Не сестра!..

Прием, абсолютно фальшивый, с лицемерными гостями, лицемерными хозяевами праздника — вокруг одно сплошное двуличие… Гостевые залы Блэк-Хауса наполняются людьми, гостями. Звон бокалов, шум светских сплетен и перекаты сдержанных смешков – Беллатрикс ощущает, как окружающие люди поедают жаждущими подробностями взглядами, как облипают ее, Нарциссу, родителей. Беллатрикс противно, с каждой новой минутой раздражение все больше накатывает на нее, все больше бьет сознание… Но права расслабляться нет, и девушка, не задерживаясь ни с каким собеседником на долгое время, пытается хоть как-то нивелировать последствия скандала своим именем, брошенными то там, то здесь цепкими фразами.
— Давно в нашем свете не было курьезных скандалов, не правда ли, миссис Яксли?..
— Ну что Вы, лорд Ховард, Вы можете быть спокойны…
— Давно у рода Блэк не было белых ворон в семье. Миссис Патил, не думаете ли Вы…
— Какой же это удар для всей Магической Британии – невеста рода Блэк никому не досталась. Что думаете, мистер Селвин…

Уже спустя час Беллатрикс ощущает себя на грани – светские беседы никогда не были ее досугом, а то же действие, но в столь болезненных обстоятельствах… это становится все более и более невыносимым. Каждая новая беседа неизбежно сводилась к побегу Андромеды: казалось, каждый из гостей считал своим долгом задать колкий вопрос, поддеть, поглумиться.
— Должно быть, это такой был для Вас удар, леди Лестрейндж…
— Какой позор… Боюсь, Ваша сестра…
— Я читала, что магглы практикуют очень… развязанные отношения…
Конечно, все они были британцами – никто ничего прямо не говорил, но от этого Беллатрикс не становилось лучше. Все эти полунамеки, взгляды в ее сторону, жесты и характерная мимика...
В какой-то момент сознание переполнилось терпением: какой-то очередной собеседник, совершенно точно не обладатель звания "господина тактичности", брезгливо обронил:
— Я бы не стерпел подобного оскорбления от кого бы то ни было. Даже от собственной дочери – лично лишил бы мерзавку жизни.
— Действительно, — холодным тягучим голосом отвечает Беллатрикс. Она пожирает мужчину взглядом, веер в руках ее колет – так и просится, так и неймется применить его в эту же секунду – резким отточенным движением полоснуть по горлу нарвавшемуся, возомнившему себе не весь чего, мужчине. Но нельзя… Она в доме родителей… Да и неизбежно последует скандал, сплетни да слухи – и Нарцисса теперь уже точно не найдет себе достойного супруга.
Ничего не видя перед собой, Беллатрикс, похолодевшая, практически спотыкающаяся на месте, покидает отведенные для светских вечеров залы и оказывается в уже в закрытых от гостей помещениях. Ей нужен перерыв — остыть, дать себе время успокоиться.

— Он прав, — раздается мужской голос сбоку, и Беллатрикс вскидывает голову вверх, поворачивается в сторону говорящего – впивается взглядом в портрет почтенного Регулуса Первого – фактически воспитавшего ее родственника. — И ты сама должна иметь силу подступить так же с предательницей семьи. – Его голос тверд и черств, его глаза злы и прищурены – сам он смотрит на внучку свысока.
— О чем Вы говорите, дедушка, — срывающимся голосом Беллатрикс спрашивает магический портрет. Картины вокруг наполняются остальными предками – как на подбор великими представителями рода.
— Я говорю о каре — умерщвлении бастарда нашего рода.
— Дедушка... — хрипло сипит девушка, руки ее судорожно сжаты. — Но это же Меда... Моя сестренка, моя родная кровь...
— Тем более ты должна убить ее! – перебивает Беллатрикс мужчина, от чего та вздрагивает. Регулус нависает над ней всем величием своего прошлого, всем своим авторитетом, своим безграничным на нее влиянием. – Именно по этой причине ты должна ее убить! И собственной рукой, Беллатрикс, что очень важно! "Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку", я всегда повторял тебе. А что еще я говорил тебе? А? Отвечай!
— Но все имеет свою цену...
— И предательство тоже! – отрезает мужчина. —  Избавься от привязанности к этой суке, вырви паршивую овцу из своего сердца, Белла! Если надо, то с кровью!.. Это твоя прямая обязанность — убить ее, убить собственноручно!..
От произнесенных слов Регулуса что-то внутри обрывается, ломается, разбивается на сотни осколков. Беллатрикс, не слыша крики позади себя, резким движением, подхватив подол платья, срывается с места, не глядя. Она куда-то бежит, гомон голосов с магических портретов поместья будто бы все нарастает и нарастает, все прибавляет и прибавляет в силе – бьет в виски набатом. Слезы уже застилают глаза, и она не видит дороги. Оступается, ломает каблук – падает, чтобы тот час же вскочив с места, бежать дальше.
В какой-то момент Беллатрикс обнаруживает себя в подземельях. И вот тут то – отдается чувствам. Абсолютно. Без остатка. Плачет навзрыд, падает на холодный пол, хватается за волосы. Все с надрывом, с болью, отчаяньем.
Убить сестру… Убить сестру за предательство… Это ее долг, долг как настоящей Блэк – все остальные представители семьи слишком слабы для того…
Нет, невозможно – как можно… Как можно, милую Меду…
Меду, по вине которой все это и происходит! По прихоти, любовной блажи которой, вся семья вынуждена нести этот крест... А сама Беллатркис…
— Ненавижу! – кричит девушка во всю силу своего голоса. Она до синяков на теле обхватывает себя руками, впивается ногтями в нежную кожу предплечий.
Почему она так поступила с ней?.. Как могла предпочесть всю семью, ее, какому-то мужчине! Как могла так просто отказаться от всего, что связывало их!
— За что, сестра! — воет Беллатрикс, содрогаясь всем телом. В глазах темные всполохи — ничего не видно. — За что!..
Беллатрикс сильнее сжимается, горбится – хочет исчезнуть. Лишь бы не испытывать ту боль, что накрыла ее с головой, удушает, терзает, сводит с ума.

Когда накал истерики спадает, Беллатрикс перебирается на ступени лестницы – садится. Дрожит всем телом, прячет лицо в коленях.
Сколько прошло времени, она не знает. Быть может часы, а может — мгновения.
Девушка настолько в бессилии, настолько опустошена, что пропускает появление неизвестного. Только было проносится мысль, что вот-вот ее увидят... вот такой вот, слабой и... жалкой, что хочется в тот же мгновение проклясть случайного свидетеля. Но затем раздается голос, и Беллатрикс узнает в неизвестном никого иного как наследника Малфоев. От чего-то в него не хочется тот час же запустить обливиэйтом...
Он укрывает ее камзолом, и девушка дерганым движением плотнее натягивает его на себя в бессознательном желании закрыться от всего окружающего мира. Люциус вообще кажется странным — прикасается, как никогда прежде, нарушает личные границы. В любой другой ситуации Беллатрикс непременно бы вскинулась, пресекла подобное поведение. Но сейчас... сейчас она молча склонила голову, положив ее на его плечо. Беллатрикс не стремится встречаться взглядами — лицо направлено вниз, а растрепанные волосы блестящей темной волной прикрывают ее, ограждают.
— ...где вы его только достали? — слова, еле уловимые, словно проносятся сквозь толщу воды. Беллатрикс усмехается, но ничего не отвечает в ответ. Подземелья наполняет тишина — лишь где-то в глубине скребутся мыши.

Шея затекает, наливается тяжестью, и Беллатрикс отстраняется от Люциуса, только сейчас замечая его необычную стрижку.
— Это каким таким модным тенденциям ты решил последовать? А, Люциус? — спрашивает девушка, усмехаясь. Легким быстрым движением она проводит по коротким платиновым волосам, еле сдерживая себя от того, чтобы дать рядом сидящему парню подзатыльник. Снова усмехается.